XVIII век в России не зря называют Бриллиантовым. Таковым его сделала мода на украшения, которую задавала прежде всего императрица Елизавета Петровна.
Марина Волкова
На 18 столетие пришлось рекордное количество правящих императриц. Они приходили к власти силой своих сподвижников, смещая мужей или отстраняя других кандидатов, и правили – каждая в меру своих способностей и желания властвовать. Одни передавали власть фаворитам, а своё время посвящали больше развлечениям, другие, как немка по происхождению Екатерина II, серьёзно занимались государственными делами. Елизавета Петровна, дочь Петра I и одна из немногих кровных претенденток на трон в этом пёстром ряду, балансировала: с одной стороны, кажется, всё своё правление она протанцевала на балах, которые страсть как любила. С другой, она окружила себя дельными советниками и прислушивалась к ним, проводя мягкую, но уверенную, женскую по тактике и весьма действенную по результатам политику.
Единственное, в чём она ориентировалась только на свои вкусы, – это наряды и украшения. Конечно, её упрекали в непомерных тратах. Но она лишь отмахивалась: императрице не пристало дважды надевать одно и то же платье. После смерти в её гардеробе насчитали 15 тысяч (!) платьев и несколько тысяч пар обуви. Или носить одни и те же бриллианты. Именно при Елизавете расцвёл штат придворных ювелиров. Звёзд вроде швейцарца Иеремии Позье она выписывала из-за границы, остальные же обучались уже под их началом. Больше прочего императрица любила бриллианты, а также крупные цветные камни: сапфиры, изумруды, лалы (рубины). И да, она любила размер: удивительно, как этой, в сущности, довольно миниатюрной женщине, шли массивные украшения.
Сохранилось немало парадных портретов, где на ней надет, кажется, весь бюджет страны за квартал, – весить это должно было килограммы. Но она позирует с отнюдь не вымученной улыбкой на лице. Чего не сделаешь ради красоты и из женского тщеславия. Императрице и так бы льстили, но она и правда затмевала собой всех прочих дам, придворных, светских, да в общем-то всё своё окружение, которое слепо копировало её наряды, украшения, манеру их носить и даже мелкие детали, вроде того, где прикрепить мушку.
Елизавета была первой красавицей, умела одеться к лицу, как тогда говорили, и отчаянно любила развлечения. Она прекрасно танцевала, и балам в её царствование не было конца, а также имела слабость к маскарадам. Современники писали, что «голова императрицы всегда обрамлена бриллиантами», где бы она не появлялась. И действительно – монархиня, кокетка и щеголиха, никогда не считала денег, если ей хотелось новых украшений, которые ей поставляли в избытке.
Елизаветинское правление продлилось 20 лет и пришлось на середину столетия, когда господствовал стиль барокко, а значит – всё необычное, сложное, причудливое, броское. Украшения не были исключением. Чаще всего это были массивные серьги-жирандоли, крупные корсажные броши, замысловатые шпильки для столь же пышных причёсок.
Многие украшения Елизаветы Петровны сделаны придворным ювелиром-иностранцем Иеремией Позье и ныне как особо ценные произведения ювелирного искусства хранятся в Государственном Алмазном фонде в Кремле. Позье называли одним из лучших «бриллиантщиков» 18 века, и его работа для её императорского величества – прекрасная брошь-аграф, которой закалывалась мантия, тому яркий пример. Она громадна – 25 сантиметров в длину и 11 в ширину. И сплошь усыпана бриллиантами. Расположение камней формирует характерный рисунок украшения, напоминающий ветви дерева в цвету. Камни выбраны разные: есть более высококлассные, прозрачнее, есть те, что мутнее, но они расположены так, что несовершенство одних лишь подчёркивает красоту прочих.
Алмазы в XVIII веке в России ещё не умели в полной мере доводить до качества огранки классических бриллиантов, поэтому часто ставили под них подложку из цветной фольги, чтобы усилить яркий блеск камня. Также ещё не знали белого золота, поэтому всё это роскошество обрамлено в… серебро. Не менее интересная вещь – бриллиантовые шпильки из Алмазного фонда, авторство которых также приписывается Позье. Они как раз из тех, что всякий день обрамляли голову императрицы. Шпильки сделаны в виде бриллиантовых бантов. Один мотив – разный рисунок. И как сработал мастер: ведь и правда кажется, что это тонкая тесьма, а никак не металл и камни. Тут снова бриллианты и серебро.
Ещё один иностранец, работавший на императрицу, – Георг Фридрих Экарт. Этому ювелиру доверяли главным образом дипломатические подарки, а для самой монархини он сделал несметное число табакерок. (Императрица любила на мужской манер нюхать табак, что в XVII веке заменяло собой курение). Среди них есть и легендарные, программные, своего рода манифест правления – например, табакерка «с проспектом, а внизу с ландкартою России». Также знаменита его табакерка с профильным портретом императрицы – в золоте и бриллиантах. Подлинный гимн ювелирному искусству барокко!
Однако, были в числе исполнителей прихотей Елизаветы и русские мастера-самородки. Например, Михаил Ратецев, ставший ювелиром по прихоти судьбы. Сначала он планировал военную карьеру. Но быстро был сдан в ювелиры, ибо к этому имел подлинный талант. Первыми работами Ратецева для императрицы были бриллиантовые перстни и шпильки-перья для причёски. А самыми знаменитыми стали два так называемых убора или комплекта украшений, как бы мы сказали сегодня. (Хотя некоторые исследователи приписывают их авторство тому же Позье или другому модному иностранцу Леопольду Пфистереру). Алмазный или бриллиантовый убор с цветочными мотивами – ныне также в собрании Алмазного фонда. Великолепные камни поставлены на цветную фольгу, и вся композиция по богатству красок представляет собой почти живописное полотно. Убор включает ожерелье, серьги, корсажную брошь в виде букета (которую императрица также иногда носила как украшение для причёски – эгрет) и частично сохранившиеся драгоценные шпильки. Все они представляют собой сложную и изысканную цветочную композицию, ювелирный райский сад, где между разными цветами, которые узнать не сложно (тут и розы, и ирисы, и гвоздики), резвятся пчёлы и стрекозы. Придворные XVIII века прекрасно считывали символику, ведь за каждым цветком стоял тот или иной смысл, превозносящий красоту и высокие качества императрицы. Сапфировый же убор был вдохновлён… петергофскими фонтанами. Отсюда эффектное сочетание сапфиров и бриллиантов в мощной шпильке для причёски и крупных серьгах. Тут же зашифрована и государственная программа, ведь один из фонтанов пущен ещё Петром I, а Елизавета всегда подчёркивала легитимность своих прав на престол тем, что она «дщерь Петрова».
Подытожить же можно словами того же Позье, оставившего мемуары: «Я не думаю, чтобы из всех европейских государынь была хоть одна, имевшая более драгоценных уборов, чем русская императрица!». Речь, конечно, о Елизавете Петровне.