Now Reading
Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»

Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»

Работы Юлии Гоголь глубокомысленны и чувственны одновременно, они отражают женский взгляд в камнерезном искусстве. Художница по камню рассказала о том, как пришла в необычную профессию, как ее работа попала в коллекцию Государственного Эрмитажа и о том, что ее вдохновляет каждый день.

Беседовал Олег Краснов

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь. Фото: Юлия Михнова
К камнерезному искусству применимы два стереотипа: оно «архаично» и «все мастера – мужчины». Как вы их разрушали, с чего все начиналось?

У меня были абсолютно такие же представления. Более того, в молодости я и представить не могла, что стану скульптором и камнерезом. Поэтому прийти в этот мир логическим путем я никак не могла. 

Даже в художественной школе в Апатитах, где прошли мое детство и юность, мы лепили только раз: учитель принес глину, и мы сделали динозавров. Это было яркое впечатление! Но после этой школы у меня не было представления о профессии художника. Дома тоже объяснить было некому: мама – швея, папа – горнопроходчик. 

А когда переехали в Петербург, благодаря знакомому мамы в лицее Купчино, я туда поступила на реставратора альфрейной живописи. Эта очень сложная профессия стала моей первой.

После было много всего. Два года поступала в Мухинскую академию (Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А.Л. Штиглица – прим. ред.) – меня не брали из-за плохих оценок по живописи; лет на пять забросила рисование, а затем год отучилась на дизайне интерьеров в негосударственном институте и параллельно работала. В общем, была сложная бурная молодость и никаких ориентиров до момента, когда я познакомилась со скульптором. И тут я обрела фундамент, потому что у него было очень много проектов, которые он сам не мог реализовать. И он попросил меня помочь, в том числе лепить. Вместе лепили чайники, сначала по его эскизу, потом я сама сделала свой авторский чайник и поняла, что это настолько мне нравится, что я готова заниматься этим всю жизнь. 

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь, Санкт-Петербург. «Слушая внутренний голос», белореченский кварцит. Фото: Юлия Михнова
Определился вектор образования…

Да. Узнав, что можно ходить в Академию художеств вольнослушателем, я сразу же туда пошла. Был невероятный опыт совершенно спокойно приходить в Академию, вставать рядом со студентами и лепить, даже не поступая в нее. За это, правда, нужно было месить глину, мыть полы, делать какую-то черную работу, но я была готова на все. На второй год я поступила в Академию, и это были шесть лет абсолютного счастья! С тех пор есть ощущение эйфории от того, что я нашла дело, которое меня вдохновляет каждый день. 

Ну а от скульптора до камнереза – рукой подать? 

Так и случилось: следующим подарком судьбы стало знакомство с Сергеем Александровичем Фалькиным. Попала в его мастерскую, он и научил меня резать камень, который стал с тех пор моим любимым материалом.

Чему он учил вас прежде всего?

Он показал мне богатство вселенной минералов, их свойства, потрясающие палитры. Конечно, как работать с инструментом камнереза, хотя для скульптора освоить эту специфику уже достаточно просто. 

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь. «Змеиный узел». Фото: Юлия Михнова
Есть ли отличия петербургской школы камнерезов от других? 

Есть, но я бы не назвала это школой – есть какие-то традиции, какая-то последовательность… В Петербурге собрались интересные мастера, которые создают свой собственный мир, ни на что не похожий. Они – яркие одиночки с уникальной пластикой. Это и Сергей Фалькин, и Сергей Шиманский, которого многие считают гением, и делающие более традиционные вещи Ольга Попцова и Александр Левенталь.

То есть так называемая петербургская школа более самобытна, думаю. Это не следование моде, а следование самому себе.

В уральской школе все более иллюстративное: можно сказать, что они взяли иллюстрации из сказки или фильма и воплотили их в камне. 

То есть они делают упор на классику?

На классику и на внешние образы, которые уже даже вторичны, потому что они в каком-то смысле были созданы на бумаге или в кинематографе, известны зрителю. А то, что делается в Петербурге, опирается на свои внутренние решения, это всегда какой-то взгляд изнутри, личные переживания и проявление их вовне. Взять анималистику. Можно сделать очень похожую улитку или жабу, а можно через их образы показать что-то эфемерное. У Фалькина, например, улитка – аллегория скорости.

А вы свои первые работы помните? 

Конечно! Для одного проекта о русском севере Сергей Александрович предложил: «Ты с Севера, тебе это должно быть близко!». И я вспомнила свое детство в Апатитах, пронзительный ветер и холод – когда ты маленький человек и внешний мир такой холодный, опасный и страшный, ты это очень остро ощущаешь. Эта тема меня вдохновила, и я очень быстро слепила несколько маленьких фигурок, достаточно лаконичных для того, чтобы начать резать в камне. Я выбрала одну самую радостную и «легкую» работу, которую так и назвала – «Радость». Это сидящая на камне из кварца маленькая нефритовая чукча, смотрящая с радостью на солнце. Я еще не умела тогда «обдирать» камень, мне помогали, а дорезала уже сама. 

И эта первая же ваша работа чудесным образом попала в Государственный Эрмитаж?

Да, потому что коллекционер Максим Арцинович в 2010 году решил подарить свою камнерезную коллекцию Эрмитажу. А в 2014 году была организована выставка «Пластика в металле и в камне», в которую, кроме произведений из дара, решили добавить работы современных камнерезов и ювелиров. После выставки некоторые из этих вещей, в том числе мою, музей купил в свою коллекцию. 

То есть и ваш первый профессиональный гонорар получился. Сколько заплатил музей?

Кажется, 90 тысяч рублей. По камнерезным расценкам это раза в три меньше, чем если бы я ее продала просто так. Музей есть музей. А оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь. «Голова Мандрила». Фото: Юлия Михнова
Что вы делали после первого успеха?

Делала самые разные работы для конкурсов, пробовала достаточно крупную форму – это была «Голова Мандрила». А потом решила уйти от Сергея Александровича, отделиться: поняла, что мне нужно прийти еще больше к себе. Потому что очень сложно находиться под влиянием такого мощного человека и делать что-то свое. 

Когда я ушла в свободное плавание, был довольно сложный период, нужно было научиться существовать самой, потому что в мастерской я была обеспечена работой, там было техническое подспорье, мне делали грубую обдирку, потом полировали, шлифовали, то есть пребывала в очень тепличных условиях. Но этот этап я тоже прошла, и сейчас полностью автономна, у меня есть свои заказчики, и я сама могу делать полный цикл. 

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь, Санкт-Петербург. «Спрятанные чувства», горный хрусталь. Фото: Александр Артемов / Maximilian Art Foundation
Как создаются произведения? Это серии или единичные работы?

Думаю, что начиная со «Спрятанных чувств», самой сильной и любимой на сегодня моей работы, они как бы растут одна из другой. Из нее, например, вышел «Экклезиаст», потому что возникло желание показать лик целиком, стихию воздуха визуализировать через камень. 

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь. «Экклезиаст». Санкт-Петербург, 2020 г. Фото: Виктория Голицына

Дальше мне захотелось двигаться в абстракцию – она для меня самое важное, какой-то космос, в котором не за что зацепиться. Я взяла тему «Город» и дедлайн (это очень стимулирует) к июньскому конкурсу в Калининграде. Это небольшие куски прозрачного кварца и сварка по металлу, как у меня была уже в «Экклезиасте». Это своего рода нововведение, потому что никто не делает такие подставки, которые работают одновременно с камнем. Металлическая конструкция взяла на себя достаточно много, она играла роль города. Куски кварца сверху, будто упавшие с неба и застрявшие там метеориты, олицетворяют дух человека, который, с одной стороны, парит над бытием, а с другой, – застревает в этих рукотворных городских джунглях, которые сам же и строит для собственного комфорта. 

В камнях есть предпочтения?

Сейчас больше всего нравятся кварцы, больше всего уделяю внимание им. Тем более так получилось, что я закупила три больших камня, и мне хочется с ними поработать. Мои условия – это прозрачность… Но если внутри какая-то красивая «жизнь», мне это очень нравится. 

Смотрите также
София Забродина интервью, Современные артефакты Софии Забродиной
Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь, Санкт-Петербург. «Спрятанные чувства», горный хрусталь. Фото: Александр Артемов / Maximilian Art Foundation
А какой самый сложный камень был в вашей работе?

Технически – нефрит. Потому что в нем встречается разная плотность. Твердый вроде камень может вдруг в каком-то месте становиться мягким. И вот вывести какую-то цельную форму при этом получается очень тяжело. Агат тоже непростой, с большой плотностью бывает, поэтому скорость работы в разы медленнее.

Сегодня многие ювелиры привлекают камнерезов для создания изделий – в моду снова входят камеи и инталии. У вас был такой опыт?

Мне интересна эта область, интересно понять металл, в голову приходят разные идеи. Сейчас у нас получился замечательный дуэт с ювелиром Еленой Есауловой. Началось с того, что она заметила мою работу «Спрятанные чувства» и написала мне о своем восхищении. А я подумала, что в ее линии ювелирных украшений как элемент часто используются руки, в моей работе тоже руки и лицо. Так почему бы не попробовать сделать такой элемент камнерезный, маленький, который она могла бы оформить ювелирно в металл? Я предложила, таким образом у нас началась серия…

Нам с Леной очень комфортно друг с другом работать, мы на одной волне. Вот сейчас четвертую версию вырезаю для нее из очень красивого рутилового кварца.

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Украшение Елены Есауловой. Работа по камню выполнена Юлией Гоголь. Фото: Архив Юлии Гоголь
Есть ли в России сейчас коллекционеры камнерезного искусства? Как выстраиваются у вас отношения?

Да, конечно, немного, но есть. По крайней мере, тех, кто показывает время от времени свои сокровища. И в Москве, и в Петербурге, и в Иркутске, и в других городах. 

Как правило, они обращаютися к художникам напрямую через соцсети, знакомятся на выставках. С теми коллекционерами, кто покупал мои работы, завязываются какие-то теплые отношения, мы общаемся.

А частные заказы поступают? 

Да, я практически делаю всё. Дело в том, что для того, чтобы делать абсолютно творческие независимые работы, нужно прийти к тому уровню, когда твои работы покупаются за многие тысячи и миллионы долларов. Но, во-первых, заказы тоже бывают очень интересные, а во-вторых, этот процесс иногда переплетается с творчеством, как моя коллаборация с Леной Есауловой. Есть и третий вариант – когда это просто заработок. Например, человек обратится ко мне и скажет: «Я хочу такую-то скульптуру». А я подумаю, почему бы и нет. В принципе, могу сделать. Если мне это не очень интересно, могу отдать работу другим авторам. Ведь есть люди, которые умеют придумывать концепции, а есть просто прекрасные мастера, которые могут вырезать очень тонко и хорошо, но сами почему-то ничего не выдумывают. Им легче, если им дадут работу, готовую четкую концепцию.

Многие художники объясняют это российским образованием, которое не уделяет большое внимание созданию концепций…

Так и есть. Хотя я уверена, что это есть в природе человека: по характеру некоторые люди – исполнители, а другие – авторы, креаторы. Но российская система образования абсолютно точно делает из нас исполнителей, знаю по себе. 

Юлия Гоголь, Юлия Гоголь: «Оказаться в Эрмитаже – моя еще детская мечта!»
Юлия Гоголь со своей работой «Экклезиаст» на открытии выставки POSTFABERGE в галерее «Частная коллекция» в Сочи. Фото: Частная коллекция
Вы сказали, что в юности мечтали, чтобы ваши работы оказались в Эрмитаже. Уже это произошло. А мечты еще остались?

Остались, конечно. Они связаны с образом жизни и балансом. Поскольку работа с камнем занимает очень много времени, приходится находить баланс, чтобы и жить, и работать. Это довольно сложная задача.

Есть и мечта о своем небольшом коллективе, мастерской, где единомышленники могут работать вместе. Я разумный человек и понимаю, что двумя руками я многого сделать не смогу. Идей много, а жизнь коротка.

© 2023 Частная Коллекция

Наверх