Now Reading
Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»

Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»

Сергей Фалькин — личность легендарная в мире камнерезного искусства. Начав творческий путь как продолжатель традиций Карла Фаберже, он создал свой уникальный стиль. А за время существования его Мастерской в Санкт-Петербурге в ней прошли обучение и стали мастерами камнерезного дела более 60 человек. Мы поговорили с художником.

Беседовал Олег Краснов

В ноябре вы были председателем жюри конкурса камнерезного искусства «Серебряный Бабр» в Иркутске, и на церемонии награждения упомянули о том, что камнерезное искусство переживает возрождение. Насколько это оптимистичный прогноз?

Не совсем так. Я говорил про, собственно, иркутскую школу и возрождение камнерезной традиции именно в этом крае. Сопоставлял с тем, как это было в Санкт-Петербурге примерно с 2005 по 2015 годы, как это начиналось на Урале тридцать лет назад. 

Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
Сергей Фалькин. Фото: Мастерская Сергея Фалькина

Я в некотором смысле «дедушка» иркутской школы, потому что многое, что там происходит, началось в моей петербургской мастерской. А серьезное развитие темы — с появлением такой трибуны и популяризатора камнерезного искусства, как «Серебряный Бабр», чем в Питере когда-то был «Ювелирный олимп». Последний был настоящим праздником и своего рода экзаменом для камнерезов, куда приезжали и уральские мастера, и краснодарские, и из других регионов. Он был местом встречи коллекционеров и любителей камня, местом споров и дискуссий, просто стимулом для нашей работы. И ноябрьский Иркутск как раз мне все это напомнил, и я был очень рад этому всплеску. Более семидесяти мастеров, публика, коллекционеры, искусствоведы… Я бы сказал, самое мощное событие сегодня.

А искусствоведы и музейщики насколько сегодня заинтересованы в коллекциях современного камнерезного искусства?

В принципе, любой музей сегодня заинтересован показывать работы современных камнерезов. Достаточно сказать, что у меня в этом году две персональные выставки, одна сейчас еще идет — в Екатеринбурге в Музее камнерезного искусства. В художественном музее Улан-Удэ показывали более шестидесяти моих работ из камня. 

Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
Сергей Фалькин. «Авель». Фото: Мастерская Сергея Фалькина

Что касается крупных музеев уровня Эрмитажа или Русского музея, то тут интерес спорадический. Было, например, удачное стечение обстоятельств — желания кураторов и спонсоров, — в Эрмитаже состоялась серьезная камнерезная выставка, по результатам которой музей купил у меня три работы, выходил отличный каталог (Имеется в виду выставка «Пластика в металле и в камне» в 2014 году – прим. ред.). 

Кстати, в иркутском музее есть даже отдельная комната, посвященная камнерезному искусству, она называется «Особая кладовая». 

Вообще в Иркутске много мастеров работает?

По итогам выставки я насчитал где-то семь человек. И это много для камнерезного дела в городе. В Санкт-Петербурге тех, кто освоил ремесло на хорошем уровне, около сотни. Примерно столько же в Екатеринбурге.

То есть можно говорить, что сейчас в России три основные камнерезные школы?

Да. Их и исторически было три, еще со времен Екатерины Второй. Была Петербургская гранильная фабрика, Екатеринбургская гранильная фабрика и Колыванская, это Алтай. Но Алтай сейчас ушел в глубокую тень, и сейчас, собственно, осталась питерская школа и екатеринбургская, каждая со своим абсолютно уникальным почерком, направлениями. И сейчас вот появились новая школа — иркутская.

Вы назвали себя ее «дедушкой»…

Образно, да. Потому что «мама» этой камнерезной школы — это Наташа Бакут, которая училась резать камень в моей мастерской, когда жила в Петербурге. Потом она переехала в Иркутск, и вот эта «зараза», которую я называю «петровирус», благодаря ей там прижилась и, в общем, дает такие хорошие результаты. 

Но лично я этой школой сильно не занимался. Конечно, давал консультации, советы, периодически кто-то приезжает и работает в нашей мастерской как на курсах повышения квалификации. Но это в  общем-то разовые акции. Они сейчас развиваются абсолютно самостоятельно, и московские и питерские коллекционеры их покупают.

  • Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
  • Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
  • Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
Можете особенности каждой школы, которые вы упомянули, охарактеризовать? Например, на самом, вероятно, популярном жанре в камнерезном искусстве – анималистике.

Ну, анималистика — это такой условный жанр. В анималистике тоже разные подходы. Например, екатеринбургская школа — более натуралистичная, более классическая, более фигуративная, или, скажем так, дословная. Для нее анималистика – постольку-поскольку. Допустим, они делают композиции, в основном это полихромная, блокированная скульптура из разных камней, как в свое время Фаберже делал. Мы тоже это делаем, но мы держим это в рамках заказных коммерческих работ, не считаем это искусством. Это просто развитие идей и приемов Фаберже. Урал в этом отношении достиг совершенства, у них высокая техника, мастера, ремесленники, дальше идти некуда, они достигли потолка в этом ремесле, высочайшего уровня. И там анималистика присутствует как дополнение — например, во всаднике на коне — будь то Георгий Жуков или, там, Чингисхан. Это такой, скажем, иллюстративный реализм. Если это Жуков, то он герой, ордена висят и так далее. Всё, места для фантазии зрителя уже не остается.

А в иркутской школе что?

У них как бы микс. Так как в основном там мастера молодые, они смотрят на питерскую школу, на уральскую, и берут отовсюду. Но и что-то рождается, возникает свое, привносят новое обучаясь и создавая. Кто-то больше в метафору уходит, как я, а кто-то, условно говоря, делает этакую милоту. Определяющей линии какой-то еще нет, у них все впереди. 

И особенности петербургской?

Она более разнообразна, потому что, с одной стороны, в коммерческом плане, наша мастерская работает практически во всех жанрах. Это честная мастеровая работа, где мы внимательно относимся к пожеланиям, учитывая все нюансы. Будь то анималистика, флористическая композиция или офицер определенного драгунского полка — к каждой работе подход будет скрупулезным на всех этапах от воплощения идеи в модели и до конечного результата.

Но есть и огромный пласт творчества, то, чем я сам занимаюсь все последние годы, а также люди, которые работают со мной уже пятнадцать и более лет. Я, как упоминал, работаю с метафорами. Есть мастера, работающие с классической формой, но с сильными поисковыми моментами, когда человек отталкивается от камня, от его свойств, от материала и пытается образ создавать в согласии с ним. Потому что камень — материал особый, который еще не так исследован по сравнению, скажем, с бронзой, керамикой, деревом. И мы во многих случаях идем по «целине». 

Вот у меня сейчас серия экспериментов — я работаю с крупными формами. Есть уже работа «Бурхан» весом 180 килограммов, сделанная из окаменелого мадагаскарского дерева, где я сохраняю его форму… 

Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
Сергей Фалькин. «Балтийский кит». Фото: Мастерская Сергея Фалькина
Ну это уже скульптура!

Это скульптура, да, но так я и работаю! Стараюсь даже в малых формах делать скульптуру, чтобы это не была декоративно-прикладная статуэточка на стол. Это должен быть обязательно образ, метафора, настроение, состояние, и в согласии с материалом. Вот такие задачи я перед собой ставлю. 

Как вы считаете, камнерез и скульптор — тождественные понятия? 

Нет. Камнерез работает с одним материалом — с камнем. И понятие камнерез связывают в основном с твердым камнем, это все то, что тверже стекла или хотя бы от стекла начинается — обсидиан, например. 

А кто такой скульптор? Скульптор — это человек сочиняющий, человек, который работая, рождает форму, и понимает материал. И это не важно что — пластилин, глина, бронза, дерево, керамика, пластик, резина или бумага. 

В нашем случае мы имеем дело с тем, что не каждый камнерез — скульптор. Он, скорее, переводчик в материал какой-то пластической формы, скорее ремесленник. И я не говорю, что это плохо. Для меня хороший ремесленник выше, чем плохой скульптор.

Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
Сергей Фалькин. «Атлантида». Фото: Мастерская Сергея Фалькина
Вы побывали уже и обеих ипостасях, были и камнерезом, и скульптором. Кем себя больше считаете?

Все-таки больше скульптором. Потому что я работаю не только с твердым камнем, у меня много бронзы, работаю с деревом. И учился я скульптуре на дереве… 

Но вообще это деление, что называется, немного от лукавого. Важно стремление, что человека интересует. Потому что искусство — это дело личностное. Вот есть личность, есть отдельные «отпечатки пальцев» в этом — это искусство. Я всегда говорил такую вещь: у меня есть два соавтора в камнерезке — это камень и зритель. Если мне удалось договориться с камнем, я показываю работу зрителю, у него есть отклик, то тогда вещь случилась и состоялась в этом зрителе. А в другом она может не состояться, потому что он по-другому заточен, по-другому подготовлен.

Есть у вас любимый камень?

Нет. Есть просто камни, с которым я чаще работаю, но это в силу большей изученности материала и его доступности. Я очень много работаю с халцедоном, агатом, нефритом, иногда с яшмой, сердоликом, лазуритом. Сейчас вот я только закончил работу с яшмой и гематитом, такое своеобразное сочетание двух камней. Мне интересно работать там, где еще никто не ходил.

Смотрите также
Марк Балдин, Миры Марка Балдина
Как родилась ваша собственная мастерская?

Первый кооператив я открыл в 1988 году еще в СССР, когда ушел из янтарной мастерской в Екатерининском дворце – мы «Янтарную комнату» там восстанавливали. Тогда занимались больше освоением материала и технологий, бизнесом и выживанием — делали каменные шкатулки для туристов, а я пытался освоить камень как скульптуру. Тогда не было оборудования в принципе, все с нуля нужно было осваивать. 

А первую такую мастерскую, где мы уже много чего делали из декоративно-прикладного искусства, включая цветочные композиции и всяческих зверюшек, получилось открыть через пару лет. Окончательно наша мастерская сформировалась здесь на Фонтанке в 1999 году. И вот уже более двух десятков лет мы здесь. 

  • Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
  • Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
Сколько учеников отсюда вышло?

А я не считаю никого своими учениками. Я по-другому строю взаимоотношения. Условно говоря, все они — сотрудники. Мы вместе трудимся, сотрудничаем. Я тут и генеральный директор, и художник. 

Вы сказали, что делите работы на творческие и коммерческие. Себе позволяете сейчас уже заниматься только чистым творчеством? 

Роскоши такой, к сожалению, не имею, но сейчас у меня больше возможностей заниматься авторскими вещами. Дело в том, что все равно, любое изделие, выходящее из нашей мастерской, проходит через меня, я его контролирую и веду. 

В творчестве что первично — идея или камень?

А это не разделить. Потому что даже если идея рождается без оглядки на конкретный камень, она все равно где-то в подкорке подразумевает материал. Нет, я иногда просто леплю идею — вылепил, и она ушла жить в бронзе, я знаю, что никогда не буду в камне ее осуществлять. И у меня в бронзе гораздо больше работ, чем в камне. Но часто бывает и так, что я работаю над одним образом, и он рожден был в бронзе, но позже начинаю эту работу делать в камне. И она, конечно, адаптируется, претерпевает изменения, и здесь уже идет разговор и договор с камнем.

Какой для вас самый сложный материал?

Даже не знаю… Самый сложный материал – неудачно подобранный под идею, скажем так.

А такое случается?

А как же?! У меня есть несколько таких камней — начатых работ. Если я вдруг обнаруживаю в процессе, что что-то идет неправильно, я их откладываю. Некоторые камешки лежат десятилетия, некоторые потом претерпевают трансформацию, когда я нахожу решение, вариант адаптации.

Интервью Сергей Фалькин, Сергей Фалькин: «Я работаю с метафорами»
Сергей Фалькин. «Джаз». Фото: Мастерская Сергея Фалькина
Некоторые камнерезы говорят, что делают работы по несколько лет. У вас какая самая трудоемкая?

В этом есть некоторое лукавство. Мой коллега по камнерезному цеху одну работу делал около двенадцати лет. Но это ведь не значит, что он ее делал все эти годы. Он начал ее двенадцать лет назад, потом отложил лет на семь, потом к ней возвращался и опять откладывал в силу разных причин… Поэтому это не чистое время. Иногда больше времени занимает продумывание, поиск решения для данного конкретного произведения в данном конкретном материале. У меня есть, например, работа «Кардиограмма Байкала». Этот камень я купил очень давно, и он у меня переезжал по разным помещениям, пока в определенный момент сотрудники его не переставили. Я его увидел и вдруг — все, работа есть. И она была сделана за три месяца. Это крупная работа из нефрита. А лежал камень давно.

Озарение, да?

Ну, да, совпадение мысли, моего состояния и вовремя увиденного камня. Озарение, не озарение, но случай.

© 2023 Частная Коллекция

Наверх