Now Reading
Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале

Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых создан в 2019 году с целью содействия творчеству современных уральских мастеров. В числе заслуг институции – организация многочисленных выставок и открытие Центра истории камнерезного дела имени А. К. Денисова-Уральского в Екатеринбурге. Мы поговорили с заместителем директора Фонда по проектам в сфере культуры Людмилой Будриной.

Беседовал Олег Краснов

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Студия камнерезного искусства «Святогор». «Ермак». Яшма, халцедон, агат, пирит, горный хрусталь, кремень, металл. 2011. Фото: Коллекция семьи Шмотьевых 

Как и для чего возник фонд?

История Фонда началась в тот момент, когда семья Шмотьевых увлеклась камнерезным искусством, стала создавать собственную коллекцию. Довольно скоро предметы из собрания стали запрашивать на разнообразные выставки в России, а с 2015 года началось проведение собственных выставок – в этот год сделали первую экспозицию в Национальном музее Лихтенштейна, потом она переехала в Базель. В следующем году там же провели еще одну выставку, шло нарастание активной публикационной деятельности. 

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Заместитель директора Фонда по проектам в сфере культуры Людмила Будрина

А поворотным моментом стало проведение выставки в Екатеринбургском музее изобразительных искусств в 2018-2019 годах. Это был большой проект, здесь впервые коллекционеры были обозначены на афише: прозвучало не просто упоминание «частная коллекция», а именно имена собирателей. Тогда стало понятно, что необходимо эту деятельность как-то институциализировать, чтобы заниматься этим на постоянной, более стабильной и выверенной основе. Соответственно, Фонд был создан для того, чтобы заниматься выставочной, книжной деятельностью, поддержкой проектов, связанных, прежде всего, с развитием и поддержкой  уральского камнерезного дела, изучением его истории.

Откуда возник интерес к камнерезам?

Семейная коллекция начиналась в 2012 году с приобретения первой каменной работы. Ее основатель – Сергей Федорович Шмотьев – достаточно долго собирал каслинское чугунное литье, потом перешел на кабинетную русскую бронзу, но хотелось чего-то более «живого». Это все были исторические вещи, а ему хотелось общения с мастерами-современниками, возможно, участия в процессе создания работ. И случайная встреча с камнерезами открыла  счастливую возможность сотрудничества. С одной стороны, это вылилось в серьезную поддержку уральских камнерезных мастерских, с другой – позволило сформировать одну из крупнейших коллекций современного российского камнерезного искусства.

Сегодня это уже семейное увлечение, как я понимаю?

Да! Нельзя сказать, что только кто-то один этим занимается. Фонд потому и называется Фондом семьи, что два основных участника, учредителя фонда, испытывают одинаково серьезный интерес к вопросу. Но если для одного это больше общение с мастерами и коллекционирование, то для второго представителя семьи – Александра Шмотьева, который является директором фонда, – это работа, связанная с выставочной, просветительской и научной деятельностью.

Коллекция фонда и коллекция семьи – это разные вещи?

Поскольку фонд именной, тут нет вопроса о коллекции фонда. Коллекция находится в семье, фонд выступает ее оператором.

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Студия камнерезного искусства «Святогор». «Чингисхан» (фрагмент). Кремень, моховой агат, яшма, долерит, халцедон, соколиный глаз, топаз, сердолик, тигровый глаз, авантюрин, нефрит, окаменелое дерево, дымчатый кварц, металл. 2013. Фото: Коллекция семьи Шмотьевых

В чем поддержка камнерезов, о которой вы говорили, состоит?

Вопреки бытующему мнению, свободное, творческое камнерезное производство практически никогда не существует как бизнес. То есть это всегда дотационный бизнес. Мы не говорим сейчас о производстве сувениров, какой-то «массовки», речь идет о сложных, многодельных, затратных по материалам, по труду, по времени на подготовку мастера, способного это сделать, произведениях. Поэтому для того, чтобы художник мог творить свободно, не испытывая затруднений при выборе материала, не ограничивая себя во времени на подбор этого материала и доведение каких-то деталей до идеала, требуется достаточно серьезная материальная база и уверенность, что этот законченное произведение будет реализовано. В отличие от, например, художника-графика, камнерез не может просто творить, особенно, когда мы говорим о больших, крупных, сложных вещах. Практически никогда мастер не может позволить себе творить «для себя», «в стол». Это, скорее, исключение, чем закономерность. Таким образом, нужен заказчик, который готов вкладывать деньги в эксперименты, который мог бы эти эксперименты поддерживать, обсуждать, финансировать.

То есть, познакомившись с мастерами, семья стала заказывать определенные вещи?

Необходимо отметить, что это не всегда прямой заказ. Порой возникает сложная коллизия взаимоотношений автора и заказчика. Как правило, есть сюжет, который обсуждается, при этом сюжет могут предлагать как мастера, так и заказчик. Затем идет поиск формы, и тут тоже всегда диалог, но диалог достаточно паритетный. 

Бывают ситуации, когда вещь создана в творческом порыве, и она настолько соответствует пониманию необходимого для коллекции или представляет ценность для представления об определенном этапе развития искусства, что она приобретается, как есть. Бывают вещи сугубо заказные. Нет единого рецепта, единой схемы работы. И на каждом этапе есть определенная свобода, вплоть до полной, у художника.

Кроме того, возвращаясь к поддержке – само по себе проведение выставок, расходы на организацию которых, как правило, полностью берет на себя Фонд, которые популяризируют творчество мастеров, знакомят с ними достаточно широкий круг зрителей, это уже значительная поддержка. Если говорить о финансовой стороне, то это привлекает к мастерам новых заказчиков. Также фонд несколько лет поддерживает молодежный конкурс камнерезного и ювелирного творчества, который проводится в этом году уже в одиннадцатый раз. 

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Камнерезный дом Алексея Антонова. «Добрыня Никитич и Змей Горыныч». Кварцит, пирит, яшма, тигровый глаз, долерит, халцедоновая щетка, горный хрусталь, окаменелое дерево, аметист, газганский мрамор, металл. 2010. Фото: Коллекция семьи Шмотьевых

Если говорить про школы камнерезного искусства – сколько их сейчас насчитывается в России?

Тут во мне просыпается историк искусства… (смеется) 

Говоря о школах, я глубоко убеждена, что говорить можно только об одной – о российской. Она началась с момента основания первых гранильных производств в Екатеринбурге и Петергофе. Они были ориентированы на одни и те же эстетические критерии, очень долго управлялись из одного художественного центра – Императорской академии художеств, формировавших кадры – создававших эскизы архитекторов. И практически все, что происходило в русском камнерезном искусстве ранее и происходит сегодня, легко выстраивается в единую линию преемственности от этих императорских гранильных фабрик и принадлежавших к ним мастеров. 

Сегодня можно говорить о наличии нескольких камнерезных центров. Вот в них могут быть свои особенности, исторически связанные с обрабатываемым материалом. Традиционно Колывань, например, «сидит» на алтайских материалах. Колыванская гранильная фабрика – это третья императорская фабрика, основанная в конце XVIII века. Иркутск – молодой центр, у которого не такая глубокая традиция, но где с советских времен используют чароит, нефрит, и сегодня в этом выборе материала почти ничего не изменилось. 

Петербург, практически не имеющий своей собственной минеральной базы, работает на привозном сырье, и это тоже накладывает свой отпечаток. Ну и Екатеринбург – традиционно, несмотря на использование привозного материала, все равно очень много работает с местным камнем.

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Студия камнерезного искусства «Святогор». «Кочевники». Кремень, пирит, нефрит, агат, долерит, яшма, кварцит, гематит, моховой агат, окаменелое дерево, горный хрусталь, металл. 2018. Фото: Коллекция семьи Шмотьевых

То есть вы выделяете четыре центра камнерезного искусства?

На самом деле центров больше. Нельзя забывать про башкирский пул, который занимается мозаикой с опорой на свои башкирские яшмы. Да, традиционно все эти яшмы обрабатывались и на екатеринбургском предприятии, но в последние несколько лет уфимцы сделали колоссальный рывок – масштабы развития их производства заставляют говорить о них, как об одном из центров. Там бывают очень спорные вещи, но, собственно, такие есть везде. 

Существуют производства и в Москве. Они меньше оформлены в какой-то центр, но они есть, и их тоже нельзя вычеркнуть. 

Помимо этого, исторически существовал еще очень мощный пул производства из мягкого камня, который считается менее престижным, менее трудоемким, но, тем не менее, есть центр, сложившийся в Кунгуре и вокруг. 

Центров много, вопрос в том, что часть из них ориентирована изначально на сувенирную продукцию, часть до конца не определились с самоидентификацией. Как, например, башкирские мастера, которые упорно считают себя центром флорентийской мозаики и тем самым как бы смешивают разные географические привязки. 

Смотрите также
Вячеслав Леонтьев, Размышления в камне: о работах Вячеслава Леонтьева

Пожалуй, получилось перечислить основные центры, однако список не исчерпывающий. 

Многие комментаторы, тем не менее, сводят разговор о современных камнерезных школах до трех точек – Петербурга, Екатеринбурга и Иркутска. Как вы считаете, есть ли у каждого свои стилистические особенности? 

Во-первых, я бы все равно настаивала на понятии центров, а не школ. Во-вторых, Иркутск можно выделять лишь очень осторожно. Да, географически он самостоятелен, и у него есть особенности, однако то, что там сейчас происходит, это сплав наследия советских «Байкалкварцсамоцветов» и современного китайского заказа и того, что туда привезла Наталья Алексеевна Бакут из Петербурга. То есть там достаточно сложный микс. И я пока не решусь, наверное, его идентифицировать как нечто целостное и самобытное. Это, безусловно, интересный центр, но я там вижу несколько веяний, влияний, которые пытаются вместе сосуществовать.

По поводу Урала и Петербурга: одна из главных, коренных особенностей разницы между этими двумя производствами заключается в дистанции от места добычи камня. Беседуя о специфике понимания камня в разных центрах, я столкнулась с хорошо обозначенной проблемой. Дело в том, что на Урале мастера на протяжении многих веков сами ездят за камнем. То есть они его видят в природе, в почве, они его достают, наблюдают на всех стадиях обработки. И для Урала важным элементом создания камнерезного произведения остается внимание к материалу, диалог с камнем. Не всегда это удается, не во всех работах на этом сделан акцент, но мне очень нравится, что в последнее время от достаточно жесткой позиции навязывания материалу своего видения мастера возвращаются именно к диалогу. Я считаю, что это одно из главных достоинств камнерезного произведения. Что касается стилистики – для Урала больше характерна реалистическая трактовка, обращение к каким-то очень понятным, легко читаемым образам и мотивам. 

Если мы говорим о Петербурге, то есть мастера, отдельные работы которых мне нравятся. Собственно, как и в других местах. Но в целом то, что я сейчас вижу в Петербурге, вызывает много вопросов, поскольку с определенного момента этот центр попал под два влияния. С одной стороны, это документально плохо подтверждаемая убежденность в том, что поскольку лучшее для Фаберже делали в Германии – значит, именно на немцев и надо ориентироваться, на то, что делает, прежде всего, идароберштайнский центр… Очень жаль, что наши мастера часто идут вслед за ним, изрезая поверхность камня в пух и прах, имитируя любые фактуры, доходя в этом практически до гротеска, так, что материал теряет собственное лицо. Гораздо легче фактуру мелкой шерсти можно сделать в пластике, и результат будет ровно такой же. Однако в пластике невозможно создать переходы цвета, фактуру камня, невозможно выявить зернистость или, наоборот, спаянность материала, но, к сожалению, игра с этими особенностями материала очень часто уступает место мелкой изрезанности. Кроме того, для меня не является очевидным достоинством (многие почему-то это считают грандиозным прорывом) увлечение американским фэнтези. Я понимаю, откуда оно идет, его потенциал с коммерческой точки зрения, и я допускаю, что для кого-то из художников это связано с какими-то личностными переживаниями в силу открытия границ, открытия мира и потока соответствующего кинематографа, поп-культуры. Однако стоит к этому относиться как к проявлению масс-культуры. Камнерезное искусство, кстати, с массовой культурой очень тесно связано на протяжении долгого периода своего существования. И тот же почитаемый в некоторых кругах Карл Фаберже с этой культурой связан был очень тесно: значительная часть его каменного ассортимента как раз является интерпретацией абсолютно попсовой, массовой полиграфической продукции.

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Студия камнерезного искусства «Святогор». «Суворов». Халцедон, белорусский кремень, нефрит, кварцит, долерит, окаменелое дерево, металл; резьба, шлифовка, полировка. 2015. Фото: Коллекция семьи Шмотьевых

Правильно ли я понимаю, что коллекция Фонда базируется исключительно на работах уральских мастеров и на приверженности классической традиции в камнерезном искусстве, включая техники, сюжеты и материалы?

Да, абсолютно. С одной стороны, коллекция, безусловно, отражает вкус собирателей. Это не музей, который должен показывать все направления в искусстве. В других коллекциях есть вещи на совсем другие сюжеты. Но так сложилось, что русская тема, тема русской истории и фольклора, очень органично вошли в сферу собирательских интересов владельцев этой коллекции. И сегодня собрание насчитывает более ста произведений, большая часть которых соответствует именно этому интересу. 

Вы упоминали о собственных выставках в Лихтенштейне и Базеле. Какая была реакция западной публики на работы российских мастеров?

Реакция очень хорошая. Собственно, мы продолжали бы эту линию, если бы не началась пандемия и сменившие ее  текущие события. Начало пандемии практически совпало с датой открытия нашего следующего зарубежного проекта, который должен был состояться во Флоренции. Туда мы ехали по приглашению одного из ведущих специалистов по истории флорентийского камнерезного дела. Этот проект пока заморожен. Но мы не теряем надежды рано или поздно его реализовать, потому что интерес колоссальный.

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Иван Голубев, камнерезы Иван Голубев, Роман Яшкин. «Скиф-кентавр». Кремень. 2019. Фото: Коллекция семьи Шмотьевых

Если бы вы лично, как искусствовед, составляли шорт-лист уральских камнерезов, кого бы включили? На чьи произведения стоит обратить внимание?

Шорт-лист был бы не очень длинным, и он бы включил в себя довольно неожиданные позиции. Говоря о классическом камнерезном деле, я бы рекомендовала следить за индивидуальным творчеством Ивана Голубева и за коллективным творчеством Студии камнерезного искусства «Святогор». Просто глядя на то, что они создают, можно увидеть целую палитру направлений. В студии (художественные руководители – Иван Голубев и Григорий Пономарев) есть очень коммерческие проекты, но есть и очень интересные художественные поиски. У Ивана мне интересны его не столь масштабные личные опыты, как, например, абсолютно авторская работа «Скиф» – найденный в двух блоках кремня динамичный образ.

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Денис Богомазов. «Ушастый ёжик». Кварц-волосатик, черный оникс. 2014. Частная коллекция

Мне нравится анималистика Дениса Богомазова. И я фанат художественной огранки Владимира Силина. Несмотря на то, что огранку мы привыкли воспринимать как нечто очень прикладное – ограненный камень для ювелирного украшения – этот автор делает огранку очень крупную, речь идет о тысячах каратов, это камни размером с ладонь и больше. И мне очень интересно смотреть за тем, как он работает с особенностями камня: цветом, зонами окраски, включениями. Это могут быть фантомы, это могут быть разнообразные минеральные и газовые включения в прозрачные камни, и это огранка, которая выходит за границы прикладного в область высокого искусства. Не просто потому что гранить большие камни очень тяжело, даже когда речь идет об абсолютно геометрических поисках, но и потому, что здесь очень интересный диалог с камнем.

Фонд поддержки культуры и искусства семьи Шмотьевых, Диалог с камнем – главное достоинство камнерезного искусства на Урале
Владимир Силин. «Возвращение к истокам». Кварц. 2010. Частная коллекция.

А вообще, как считаете, мастера-камнерезы сегодня больше ремесленники или художники?

Всех людей в моем шорт-листе я бы назвала художниками. Не может быть камнерез-художник исключительно художником. Для меня художник-камнерез всегда блестяще владеет ремесленными навыками. То есть может быть камнерез-ремесленник, но если камнерез – художник, это значит, что он владеет всей палитрой приемов обработки и понимает природу камня, в диалоге с которой ведет свои художественные поиски.

© 2023 Частная Коллекция

Наверх