София Забродина работает с нестандартными материалами, которые часто наталкивают её на создание необычных украшений. Хотя это даже не столько украшения, сколько художественные миниатюры, живые и очень эмоциональные.
Как всё для вас началось?
– Я с детства что-то создавала, творила. Но я росла в маленьком городе, у нас не было художественной школы, поэтому учиться мне пришлось с нуля. Сначала в училище, на декоративно-прикладном направлении. Потом в Петербурге: на специальности «художник по металлу» уже в институте. Мне очень повезло с педагогами. Они меня взрастили, направили и показали, как нужно воспринимать свою работу, что стоит посмотреть, куда двигаться. Благодаря им я натвердо запомнила, что художник должен, обязан постоянно быть в поиске. Заканчивая институт, я начала работать в ювелирном доме (занималась моделями для камнерезных произведений). И так проработала 15 лет.
А затем ушли в свободное плавание?
– Да, последние два года я работаю уже самостоятельно. И по сути дела от собственно ювелирных украшений я отошла. В силу ряда причин: «ювелирка» – это затраты, другая законодательная база. А самое важное: по большому счёту ювелирное перестало меня интересовать. Мне хочется воплощать свои идеи, работать прежде всего с образами, и необязательно, чтобы за этим стояли драгоценные материалы. Я могу работать с чем угодно. С текстилем, с камнями, с бисером. При этом подключая свои навыки и знания как художника по металлу.
Ювелирное ведь предполагает завершённость, законченность. Я же, наоборот, люблю недосказанность. Мне нравятся несовершенства! В моей вселенной каждая вещь должна быть особенной, с изюминкой. Это очень живые вещи. И очень личные. Получается, что человек в этой незавершённости может увидеть, считать уже свою историю. Поставить свою точку. Я даже стараюсь не навязывать прочтение каким-то знаковым названием или некой историей, созданной вокруг вещи. Мне не хочется направлять, программировать человека, прилагая к работе уже сложившийся, оформленный мир ассоциаций.
Как рождаются ваши вещи, образный ряд, как происходит эта химия?
– Идеи часто рождает сам материал. Если я вижу что-то интересное в камне или в куске дерева, к этому сразу привязывается образ. Бывает что, как у хорошей ученицы, идеи вырастают из задания. Стоит услышать: надо сделать то-то и то-то, и сначала может ничего не прийти в голову. Но пройдёт неделя-две, и всё: блокнот заполнен эскизами, и вещь уже не отпустит.
Есть ли у вас любимый мотив? Или, скажем, уклон? Например, в природные образы?
– Да нет, такого чёткого разграничения нет. Природные мотивы – да, пожалуй. Или архаика. Сейчас мне очень интересна, например, древнерусская белокаменная резьба. Она породила целую коллекцию. Есть особая серия птиц. Я называю её моей душевной коллекцией. Делаю для себя, не продаю. Как-то я собралась коллекционировать украшения с птицами, но нигде не могла купить, то, что мне бы понравилось, и в итоге стала делать их себе сама. Это броши, серьги, а сейчас я работаю уже над крупной интерьерной вещью: она будет висеть на стене, как вариант декора.
У меня много крупных колец. Хотя интересно, что сама я кольца ношу редко, ведь работаю руками, но этот тип украшений меня увлекает. Причём часто мне нравится сделать, посмотреть, что получится, воплотить образ. Даже не для того, чтобы носить или кому-то предложить. Просто дать идее жизнь.
Я воспринимаю украшения не как утилитарные вещи, которые ты надел и носишь годами, не замечая. Для меня у них другой посыл: создать образ, подчеркнуть настроение. Не для того, чтобы это была какая-то незаметная, просто некая удобная вещь, или, скажем, вложение, золотой запас, который можно передать по наследству. В моём мире украшения нужны для того, чтобы выделяться. Они – как продолжение человека, его особенностей. Мне очень важно, чтобы мои изделия воспринимались как родные, когда ты с первого взгляда понимаешь, что да, это то самое, твоё.
Расскажите, пожалуйста, о ваших работах для выставки «Вера. Надежда. Любовь».
Большую часть я делала конкретно к выставке. Это и кольца-кастеты, и резной кулон «Пташки», и серия работ на древнерусскую тематику. В камнерезном деле я новичок, но долго работала бок о бок с мастерами, наблюдала за тем, что они делают, и теперь постепенно начинаю сама. Для меня это непростой опыт. Камнерезы, конечно, – титаны. Это невероятный труд, много часов кропотливой, часто монотонной работы. И во многом недооценённой: окружающие не всегда понимают, сколько труда, маэстрии стоит за исполнением той или иной вещи.
Выставочные вещи полностью решены в моём стиле. Мне нравится причислять то, что я делаю, к стилю ваби-саби, хотя я понимаю, что это совсем другое прочтение. Но да – речь о совершенном в несовершенном. Как в живописи, когда видно мазки, у меня часто видишь наплавления воска. Металл не звенит своим блеском. Камень может быть не отполирован до конца. Чтобы когда ты берёшь украшение в руки, было ощущение находки, клада, как будто это артефакт, который только что раскопали. И ты к нему относишься, как к своему сокровищу.
Опишите, пожалуйста, задумку колец-кастетов.
Они предполагаются парными: сразу на левую и на правую руку. Хотя, конечно, их можно носить и по отдельности. И в итоге их купили разные люди. А если их совместить, то это будет… фреска Микеланджело с сотворением мира. Представленная в такой забавной, шуточной форме. Серьёзная тема, но с долей иронии. Позы героев-скелетиков получились чуть-чуть иными, но прообраз и отсылка те. Я использовала камни (агат и халцедон), они уже были нужной формы, сразу походили на облака. Образ как бы подсказывался камнем. А вокруг них поместила самоцветы, корунды из старых советских украшений. Такой ресайклинг.
Где вы находите такие необычные материалы?
– Вот самоцветы, например, часто отдают ювелиры. Они с этим материалом обычно не работают. Камни, бывает, отдают друзья-камнерезы. Им эти кусочки тоже часто не нужны, а я нет-нет да увижу какую-то форму или деталь будущей вещи, или сам камень меня чем-то привлечёт. Может полежать-полежать, а потом идеально встать в какую-то вещь. Первые вещи были вот из таких дружеских подарков. Конечно, сейчас я уже и сама что-то ищу, заказываю целенаправленно.
А как вы пришли к такому подходу – работе с нестандартными материалами? Это спонтанное решение: почему бы не попробовать, или органичное развитие?
– И так, и так. Я хотела чем-то себя развлечь в декрете и начала делать украшения из бисера. С бисерными работами я стала участвовать в конкурсах. Этот мир оказался таким водоворотом идей! Масштабы, фантазия, которые вообще ничем не ограничены. В ювелирных изделиях есть свои правила: цена, граммы золота, эргономика – чтобы это удобно было носить. Здесь же не было вообще никаких преград. И я думаю, что в итоге этот опыт, эта безбрежность фантазии просто гармонично легли на мою профессиональную работу с металлом.
У вас много вещей с барочным жемчугом, он особенно привлекает?
– О, да. Он же вообще никогда не повторяется. И каждая жемчужина – это отдельная история. Они лежат у меня на рабочем столе, и я, бывает, подойду, посмотрю, переберу – раз, и что-то родилось, придумалось. Барочному жемчугу, конечно, можно посвятить всё своё творчество. Но кроме него для меня много и других увлекательных материалов. Например, те же камни, из которых можно вырезать всё, что ты захочешь. А прозрачные камни: цитрины, кварцы, – это же такой полёт фантазии. С ними можно сделать столько всего. Всё люблю, за всё интересно и хочется браться.
Цитрины вы используете в кольцах?
– Не только, но да, была (и есть) целая серия таких колец. Я выбираю массу изнутри, делаю камень полым, и тогда внутрь можно вкладывать детали. Камень здесь работает как линза, окуляр. Плюс я изнутри наношу на него рисунок (одуванчики, например). Внутрь можно вложить что-то яркое или, как в некоторых кольцах, металлический рельеф. Выбранная изнутри сфера, как скафандр, даёт особое преломление света и искажение изображения. Совершенно завораживающий эффект: видишь внутри целый мир.
Какие свои недавние работы вы считаете наиболее интересными в творческом плане?
– Сейчас моя любимая, самая родная серия – как раз украшения с цитринами. Сюда входят, в частности, броши и кольца с рельефами по металлу, интерпретирующими резной декор Дмитриевского собора во Владимире. Там такие узнаваемые, улыбающиеся львы. Они очень трудоёмкие, и результат каждый раз меня поражает. Сейчас хочу отлить такого льва в бронзе в виде интерьерной скульптуры. Кулон «Пташки» с выставки также из этой «белокаменной» серии. Изображение птиц с рельефов вырезаны на зелёной яшме.
Сейчас у меня эти сюжеты, и львы, и птицы, и лики, начаты уже в другом формате. Но это сложная работа, так что и история долгоиграющая. Я работаю в основном с латунью. С серебром и с золотом тоже время от времени. Сейчас, например, я делаю два изделия в содружестве с Ольгой Попцовой, как раз из серебра. Латунь же мне нравится визуально, и сам её приглушённый цвет, и мягкая пластика. Витражи, мозаики очень люблю. Эмалью сама не занималась, но делала украшения с готовыми эмалями, Ольги Покровской. Это непростой и капризный материал, но эмалевые кабошоны рождают множество идей. Вообще я очень много всего делаю одновременно, часто не могу остановиться. Меня саму иногда пугает такое количество изделий, и, бывает, я и сама забываю, что уже успела сделать. Открываю соцсети и вспоминаю, что вот же была отличная вещь, и эта, и та. Часто думаю, что надо бы сделать такую подборку лучших.
Есть ли у вас кто-то из современных художников по металлу, резчиков, ювелиров, за чьим творчеством вы следите, тех, кто вам близки?
– Мне очень созвучна эстетика Анны Гофман, мы с ней это уже как-то обсуждали. Ещё мне очень нравятся вещи молодого дизайнера Семёна Старова. Он занимается преимущественно эмалями. Это те же темы, что трогают меня: древнерусские мотивы, искусство шумеров. Древность и несовершенство. Нравятся и работы Германа Кабирски. Он, может быть, более формальный, но меня привлекает его обращение с натуральными камнями: нет зацикленности на огранке, он часто использует наросты, осколки камней. В перспективе веков очень люблю средневековые украшения, нравится древнеримское стекло. Тянет в древность.
Есть вариант взрослого, солидного мастерства. А есть детская непосредственность. И вот её-то я очень люблю. Обожаю детские рисунки. Мне нравится в них то, что ребёнок не пытается никому угодить, он просто берёт и рисует, и как получилось, как пошло, так и будет. И в искусстве в целом мне близко это отношение. Наивность, непосредственность – чтобы не для кого-то, или всем понравиться, а просто по велению души. Мне нравится искренность в творчестве.